Зоя Выхристюк - Женский взгляд на мужской характер
Итак, я зашла к Андрею, его не оказалось на месте, сказали, что он на Посту, там какая-то делегация с маршалом Язовым. Имя Дмитрия Тимофеевича прозвучало, как сигнал «Вперед!» Делегация была в музее Поста. Появилась я вовремя, т. к. экскурсия подходила к концу. Иду наперерез к Язову с журналом, ручкой и чистым листком бумаги. Быстро объясняю, что нужно, вижу умные внимательные глаза. Получаю буквально три слова (что, собственно, и требовалось) с автографом. Киваю Андрею, который стоит в отдалении с вальяжным мэном в бороде, очках и спортивной одежде (в отличие от всех остальных, одетых официально). И на этом все могло бы и закончиться. Но мне стало любопытно, что за делегация, каков ее потенциал в плане возможности выхода на источники финансирования издания. Кстати, последнее толкало меня к самым неожиданным шагам и, в сущности, очень часто определяло персонажи, темы, географию публикаций.
То, что рассказал Андрей, заслуживало особого отношения. Элегантный бородач оказался руководителем ассоциации офицеров запаса Вооруженных Сил «Мегапир» из Москвы. Родом он из станицы Марьинской, что в сорока километрах от Пятигорска, человек не бедный, но не олигарх. Андрей знаком с ним, т. к. в разные годы окончили одно военное училище в Орджоникидзе. А привез он целую делегацию, т. к. завтра в Марьинской будет большое событие – день памяти его мамы, сельской учительницы. И он планирует день ее 80-летия (она уже ушла из жизни) отметить широко. Такая информация была интересна во всех смыслах. Андрей не мог меня включить в список приглашенных, но сказал, что можно согласовать с военкомом, он тоже однокашник бородача по военному училищу. Звоню военкому, он у кого-то о чем-то спрашивает и велит прибыть завтра к военному санаторию, откуда автобусом стартуют в Марьинскую. Выясняю, что из прессы будет только моя любимая Лариса Яковенко. Уже хорошо, хоть один знакомый человек. Собственно, все корыстные мысли были в тот момент даже вторичны. Дома, когда я рассмотрела то, что написал Дмитрий Тимофеевич на ходу, поняла, что было бы неплохо, если бы он кое-что добавил своей рукой. Так что вполне конкретные обстоятельства подтолкнули в феврале ехать неизвестно куда, неизвестно с кем и непонятно зачем.
Утром у санатория меня по-военному быстро определили в автобус, где уже сидело человек двадцать. Я поняла, что еду по «бездорожью», и отправилась к Ларисе, которая уже сидела в хвосте (в отличие от меня, она никогда не опаздывает). Маленький кругленький улыбчивый дедулька, увидев меня, сразу учинил допрос, не вижу ли я здесь знакомые лица. Я кивнула на Дмитрия Тимофеевича, а потом заметила Василия Ланового, незадолго до этого по телевизору показывали его юбилей, где он демонстрировал, как умеет делать сальто. Дедулька дальше указывает на намакияженную даму в белых песцах. Развожу руками, дама благосклонно прощает, поясняя, что это же не Москва. Мой экзаменатор сменяет гнев на милость и представляет известную исполнительницу романсов цыганскую певицу Екатерину Жемчужную. Потом появляются два бородача, оба в очках, похожи на отца и сына, что и соответствует реальности, как выяснилось потом. Садятся впереди. Мы трогаемся. Сзади нас с Ларисой сидит носатый цыган, молодой мужчина, зять и аккомпаниатор цыганской дивы. Он пытается по нашей просьбе представить присутствующих, главное – поясняет, кто здесь рулит. Это – старший бородач Александр Николаевич Каньшин. Улучаю момент, когда его сын перемещается по автобусу, обсуждая какието вопросы с присутствующими, иду знакомиться с Каньшиным-старшим. Пытаюсь понять цель, задачи, мотивы всего события. Выясняется, что он тоже бывший комсомольский работник, только служил в Вооруженных Силах. Становится легче разговаривать – он из тех же штанишек вырос.
Чтобы было меньше вопросов, нам велено выдать синие книги об ассоциации, выпущенные к ее десятилетию. На подъезде к станице нас встречали казаки с песнями и плясками, хлебом-солью и заздравной чаркой. Сначала подъехали к дому, превращенному в воскресную школу. Когда-то это был учительский дом, в котором долгие годы жила Мария Федоровна Каньшина со своим, как выяснилось в процессе, приемным сыном Александром. Вообще, мне уже трудно точно установить, когда и что я впервые узнала об этом достаточно уникальном человеке.
Итак, родился он в неблагополучной семье ученика Марии Федоровны, который служил на флоте, женился на женщине, имеющей пагубную российскую слабость. Как-то, приехав на побывку домой, поделился со своей учительницей сердечной печалью – не уверен, что застанет больного полуторагодовалого сына живым: жена неблагополучная, а самому нужно отправляться в плавание. Мария Федоровна, одинокая женщина сорока с лишним лет, не дождавшаяся в свое время с фронта любимого человека, предложила привезти мальчика ей. Этому категорически воспротивился отец Марии Федоровны, отказал дочери в доме, если ослушается и возьмет себе чужого ребенка. Но у нее казачья порода, нереализованный материнский инстинкт взяли верх – она ушла из-под родительского крова, получила комнату как сельская учительница и стала сама, без поддержки родных, растить и воспитывать мальчика. А он реально был на грани жизни и смерти. Выходила, вынянчила, держала в строгости, дала хорошее воспитание, приучила к труду и привила вкус к учебе. И, что важно, сформировала ответственное отношение к жизни. Был момент, когда несколько лет спустя после фактического усыновления мальчика приехал кто-то из горе-родителей, желая вернуть себе свое чадо. Отстояла, не отдала! А вот ее отец так до самой смерти не смягчился в отношении непослушной дочери. Страдал ведь наверняка, но не изменил свою волю, хотя Мария Федоровна и была его любимицей.
Сын получился с запасом внутренней глубины. Имела возможность неоднократно убеждаться в этом. На пятидесятилетнем юбилее при широком стечении людей не маленьких, статусных, богатых в фильме о нем, показанном потом и по российским телеканалам, потряс один эпизод. Александр Николаевич, вспоминая детство, рассказал: они как-то с мамой возвращались из бани, навстречу попался отец Марии Федоровны. Он приостановился посмотреть на дочь с мальчиком, а тот, зная, кто это, и воспитанный, несмотря ни на что, в почитании к деду, подошел и в благодарность поцеловал его сапог. И Каньшин, член Общественной палаты РФ, председатель ассоциации офицеров запаса Вооруженных Сил «Мегапир», состоятельный человек, не постеснялся перед миром так обнажить свою детскую боль. Когда он это говорил при видео записи, у него стоял ком в горле и слезы закипали на глазах. Поистине, так духовно обнажиться и плакать может позволить себе только очень сильный духом человек.
В воскресной школе нас ожидала встреча с детьми. С ними работала старая учительница, которая знала еще Марию Федоровну Каньшину, учила Александра Николаевича. Был детский рождественский концерт – светлые стихи, песни. Потом все прошли в маленькую бревенчатую часовенку, сооруженную во дворе школы, поставили свечи, помолились.
Александр Николаевич, когда мы только подъезжали к школе, так прокомментировал ее появление: «Как-то приехал в Марьинскую, уже став достаточно обеспеченным человеком, увидел на домике, где мы жили с мамой, объявление о продаже. И мне так захотелось, чтобы в память о ней, о месте, где она жила, появилась воскресная школа, чтобы сюда приходили дети, которым она посвятила всю свою жизнь».
Каньшин и этим не ограничился. Лучшие ученики воскресной школы приглашались в Москву, в гости в ассоциацию. Их принимали, угощали, показывали столицу. Вообще, Александр Николаевич являет собой тип редкого человека, который много сделал для своих земляков, друзей по школе и училищу, для членов семьи Каньшиных. Практически он стал Каньшиным больше, чем Каньшины по рождению. Для него, приемного сына сельской учительницы, невероятно высока ценность большой семьи. В его московском бизнесе работают практически все его родственники, их дети, близкие друзья, однополчане и однокашники. Но об этом я узнала много позже, а пока после воскресной школы мы поехали на кладбище поклониться могиле матери и рядом с погостом установить крест в знак того, что в ближайшее время здесь будет сооружена часовня. Часовня уже стоит. А потом был обед в трапезной станичного храма – простой, по-деревенски вкусный. Подъехал еще один высокий гость – Анатолий Федорович Дьяков, бывший министр энергетики РФ, создатель РАО «ЕЭС России», один из любимых учеников Марии Федоровны.
За столом нас с Ларисой опекал тот улыбчивый дедулька. Он оказался генерал-майором, Героем Советского Союза, получившим это звание во время Великой Отечественной войны в возрасте 18 лет, любимый мной Виталий Андреевич Ульянов. Совсем недавно он ушел из жизни. Царство ему Небесное! Он был начальником Орджоникидзевского общевойскового командного училища, когда там учился Каньшин. Именно Ульянов увидел его лидерские способности, сделал помощником по комсомолу, чем в значительной степени предопределил дальнейшую судьбу. До увольнения из рядов Вооруженных Сил в смутное перестроечное время Каньшин служил помощником по комсомолу в главном политуправлении Сухопутных войск страны, его воинское звание – полковник.
